Неточные совпадения
Прочие дворяне сидели на
диванах, кучками жались к дверям и подле окон; один, уже, немолодой, но женоподобный по наружности помещик, стоял
в уголку, вздрагивал, краснел и с замешательством вертел у себя на желудке печаткою своих часов, хотя никто не обращал на него внимания; иные господа,
в круглых фраках и клетчатых панталонах работы московского портного, вечного цехового мастера Фирса Клюхина, рассуждали необыкновенно развязно и бойко, свободно поворачивая своими жирными и голыми затылками; молодой человек, лет двадцати, подслеповатый и белокурый, с ног до головы одетый
в черную одежду, видимо робел, но язвительно улыбался…
Абрамовна вышла из его комнаты с белым салатником,
в котором растаял весь лед, приготовленный для компрессов. Возвращаясь с новым льдом через гостиную, она подошла к столу и задула догоравшую свечу. Свет был здесь не нужен. Он только мог мешать крепкому сну Ольги Сергеевны и Софи, приютившихся
в теплых
уголках мягкого плюшевого
дивана.
Она сидела на моей кровати вместе с другими и все время, ни на кого не обращая внимания, мурлыкала чуть слышно арию Офелии. А Вася из
уголка с
дивана глядел на нее влюбленными глазами. Я только тут и узнал, что Вольский
в свой бенефис ставит «Гамлета».
На станцию приехали вовремя. Долинский отправился к кассе купить билеты и сдать
в багаж, а Анна Михайловна с Дашею уселись
в уголке на
диван в пассажирской комнате. Они обе молчали и обе страдали. На прекрасном лице Анны Михайловны это страдание отражалось спокойно; хорошенькое личико Даши болезненно подергивалось, и она кусала до крови свои губки.
Мне все спалось; спалось несколько слабее, но еще слаще, и, ютясь все крепче
в уголок моего
дивана, я вдруг услыхал, как чей-то маленький голос откуда-то из-под шерстяной обивки говорил кому-то такие ласковые речи, что именно, кажется, такие речи только и могут прислышаться во сне.
Пока моя запущенная квартира устроивалась и приводилась
в порядок, я по необходимости держался одного моего кабинетца или даже, лучше сказать, одного
дивана, который стоял у завешенной сукном двери на половину Истомина; и так я за это время приучился к этому
уголку, что когда
в жилище моем все пришло
в надлежащий порядок, я и тогда все-таки держался одного этого угла.
Спектакль окончился. Сторож тушил лампы. Я ходил по сцене
в ожидании, когда последние актеры разгримируются и мне можно будет лечь на мой старый театральный
диван. Я также мечтал о том куске жареной трактирной печенки, который висел у меня
в уголке между бутафорской комнатой и общей уборной. (С тех пор как у меня однажды крысы утащили свиное сало, я стал съестное подвешивать на веревочку.) Вдруг я услышал сзади себя голос...
Он сидел на
диване в уголке, очень близко рядом с высокой красивой цыганкой Любашей и, чувствуя, как хмель туманил его глаза, хлопал ими, помахивал головой и, повторяя одни и те же слова, шопотом уговаривал цыганку бежать с ним куда-то.
Подобрав под себя ноги и плотно закутавшись
в свой бедуин, она прижалась
в уголок кожаного
дивана, и раздумье о новом своем положении, о новой жизни, помимо ее собственной воли, неотступно брело
в ее голову.
К тому же, на горе Висленева, у него были свои привычки: он не мог есть бараньих пилавов
в греческой кухмистерской восточного человека Трифандоса и заходил перекусить
в ресторан; он не мог спать на продырявленном клеенчатом
диване под звуки бесконечных споров о разветвлениях теорий, а чувствовал влечение к своей кроватке и к укромному
уголку,
в котором можно бы, если не успокоиться, то по крайней мере забыться.
Дитя вошло
в холодную залу и, оробев при виде всеми брошенного гроба, припало
в уголок мягкого
дивана ближе к двери той гостиной, где шла обидная и тягостная сцена.
Осторожно пробираясь меж затейливыми
диванами и креслами, ровно изгнанник, бежит Корнила Егорыч из раззолоченных палат
в укромный
уголок, чужому человеку недоступный.
Обстановка их квартиры была солидна и прилична: массивные стулья, столы и
диваны красного дерева отличались необыкновенной чистотой — крепостной прислуги
в доме было несколько человек. Самым уютным, впрочем,
уголком была угловая светленькая комната Екатерины Петровны.
Туда-то и отправились все трое из театра, не доглядев представления. Хозяин провел их
в угловую комнату о семи окнах, служившую ему кабинетом.
В камине ярко пылали дрова и освещали роскошно и комфортабельно убранный
уголок знаменитого «любимца Елизаветы». Укромность и уютность, несмотря на огромные размеры комнаты, придавали ей большие шкафы, наполненные книгами, турецкие
диваны, ковры и массивные портьеры.
Но читать и
в этот раз не мог и скоро с книгою
в руках заснул на широком и мягком
диване, последним воспоминанием унося с собою
в сон картину снежного и мертвого мира, еле тронутого карандашом, чувство покорной затерянности
в безбрежности его снегов и одинокого тепла от моего маленького защищенного крытого
уголка.
Везде ему казалось не хорошо, но хуже всего был привычный
диван в кабинете.
Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но всё-таки лучше всех был
уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.